Димов Олег Афанасьевич

Отдельные издания

Маршруты вдоль светлой реки: повесть. – Иркутск, 1989. – 216 с.

На исходе тревожного лета: повесть. – Чита, 1993. – 203 с.

Сибирская быль: комедия в двух действиях // Сибирская быль: Комедии /А.Н.Гордеев, О.А. Димов.– Чита, 1999. – С. 39-72.

Берег волчьей ягоды: повесть, рассказы. – Чита, 200. – 240 с.

Прерванная охота: фантастическая повесть / А. Гордеев, О. Димов // Не бойся темного сна.– Чита, 2001. – С. 100-174.

Кырыния: путевые размышления. – Чита, 2003. – 40 с.

Сказ о Федоре, Дарье и Забайкалье, в котором они живут. – Чита, 2005. – 220 с.

Дети длинных ветров: повести, рассказы. – Чита, 2011. – 336 с.

После крещения: православные рассказы. – Чита, 2013. – 64 с.

Рождение человека: рассказ. – Чита, 2013. – 52 с.

Из жизни в жизнь: роман. – Чита, 2013. – 536 с.

ПОСЛЕ КРЕЩЕНИЯ

Притча

1. ПРЕДТЕЧА Порой киты выбрасываются на мелководье, долго и мучитель¬но умирают. Пореченцы не знают, зачем киты это делают. Зато чер¬ная огромная субмарина лежала на песке по причине ликвидации военного флота. Федеральная земля Поречье служила торговому миру и своему континенту пятью морскими незамерзающими портами. Поречье нужно всем и могло не опасаться за свою безопас¬ность, но, в силу исключительного географического положения, считало себя морской державой, а держава должна иметь флот. И Поречье приобрело субмарину. Двадцать лет непрерывных боевых походов состарили лодку, как и настоятеля судовой церкви про¬тоиерея Ферапонта, который, прежде чем облачиться в сверкаю-щую золотом ризу, был морским офицером. Его легкий погранич¬ный катер в устье реки налетел на топляк - Ферапонт, стоявший у штурвала, продолжил движение вперед по воздуху со скоростью 30 узлов. Катер захлебнулся водой, хлынувшей через пробоину, за¬тонул едва ли не раньше, чем Ферапонт пришел в себя. Дрейфуя по течению, увлекающему его в открытое море, понимал - чуда не случится, пришел час исхода. Невысокие ласковые волны нежно покачивали Ферапонта, подготавливали к вечному забвению в пу¬чине. Рыдающе вскрикивали чайки, мятущиеся над головой. Было не то чтобы страшно, а трепетно; он в волнении всматривался в морскую даль, как в тайну, которая неминуемо скоро откроется перед ним, и он что-то узнает... Перевернувшись на спину, стал смотреть в прозрачное глубокое небо, которому волны будто обещали отдать Ферапонта, приподнимая его, опуская и снова вздымая вверх. И, движимый не отчаянием, потому что отчаиваться было поздно, а каким-то наитием, Ферапонт взволнованно сказал:

- Как морской офицер я достойно приму смерть, Господи. Но, если ты есть и если я тебе нужен, если чем-нибудь могу послужить тебе, спаси меня, и я уверую, потому что как можно после этого не уверовать. Но если я недостоин твоей помощи, то прости мне эту дерзость, что беспокою тебя. Рядом, в нескольких метрах от него, взбурлила волна, всплыл спасательный круг, оторвавшийся от затонувшего катера, под¬прыгнул над водой. Через двое суток Ферапонта в море подобрало судно таможенников. Новое, менее романтическое, правительство Поречья ликвидировало потешный флот, состоящий из одной подводной лодки, и Ферапонту стало негде жить. Субмарину продавали по цене метал¬лолома, протоиерей выкупил ее на скопившееся за двадцать лет по¬ходов содержание. Лодку Ферапонт уложил на золотой песок реки недалеко от столицы Поречья. С ним остались пять офицеров, не захотевших расстаться со своим духовником. Со временем все они, кроме Ферапонта, удачно женились. По истечении нескольких лет двенадцать детей играли в прятки на трех палубах субмарины. Библейский пророк Иона провел трое суток в чреве кита, после чего был исторгнут на сушу. Он предвосхитил Воскресение Господа Иисуса Христа на третий день по смерти. Зачем же он, Ферапонт, двадцать лет пенил воды морей и океанов в чреве субмарины? Господь дал ему жизнь и целый мир, а он Господу - всего-то лишь служение в скромной судовой церкви. Протоиерей находил, что таланты, данные Господом, он зарыл в землю, отчего невыразимо страдал, покаянно плакал на молитвах, на литургиях сменял несколько носовых платков, увлажненных - хоть выжимай! - обильными слезами. Многие относили это насчет расстройства нервов и здоровья, вызванных длительным подводничеством, а злые люди в городе судили между собой, что батюшка тронулся умом. Двадцать лет молитвенного бдения в судовой церкви и постнической жизни по монастырскому уложению вознесли и преобразили батюшку до ведомых только ему высот и откровений. На исповеди он мог подсказать забытый духовным чадом грех или заведомо утаиваемый по причине стыдливости. Иногда батюшка Ферапонт предостерегал своих чад от сомнительных помышлений и намерений. Кто ослушивался по маловерию, имел возможность убедиться, что батюшка был прав. Осев на берегу и поближе узнав жизнь, батюшка возмутился духом безбожия своего народа.

Протоиерей возвращался из Воскресенского монастыря, где исповедался у настоятеля и причастился Святых Тайн. Сияло солнце, отражаясь в окнах зданий, город, не любимый Ферапонтом за суетную пустоту жизни, казался прибранным и приличным. На газоне, в траве, вниз лицом лежал мальчишка лет десяти, рядом - пакет с клеем и кепка. На затылке белесой головы выстрижены волосы, чтобы прикладывать вату, смоченную ацетоном. Люди, живо разговаривая и смеясь, проходили мимо. Батюшка подобрал кепку, положил мальца на правое плечо, без роздыху пронес четыре морских мили до дебаркадера, устроенного возле субмарины. В свои пятьдесят пять лет протоиерей был широк в еще крепких плечах, благообразен, с сияющими, будто морская пена, бородой и россыпью волнистых волос на плечах. Чуть удлиненные глаза цвета морской волны и более светлая кожа, чем у жителей континента, выдавали в нем пореченца, потомка морян, некогда на утлых суденышках, обтянутых моржовой кожей, пересекавших моря в поисках новых земель. При душевной умиленности перед всяким человеком, как образом Божьим, батюшка был человеком решительным, имел твердый характер и, как предавший себя в руки Господа, не знающим страха перед жизнью и смертью. Офицер - судовой врач оказал подростку медицинскую помощь. Дети сходятся быстрее и легче, нежели взрослые. После дневного похода по субмарине с двенадцатью проводниками мальчонка нашел батюшку в его каюте, повалился на колени, целовал нательный крестик и просил оставить его на лодке. - Да ты, чадо, крещеный! - изумился батюшка и воскорбел до слезы. Найденыш не помнил своего имени, знал только кличку - Ацетон. Нарекли его Петром в честь сиятельного первозванного апостола Симона. Протоиерей положил себе с того дня вырастить и воспитать двадцать сирот, дабы искупить у Господа бесталанные годы, прожитые в бессмысленном бродяжничестве по океанам. Беспризорников находил в городе, а более того - в портах, где они промышляли воровством, жили на заброшенных баржах. Ново насельники, отъевшись на субмарине, частенько сбегали, не забыв чего-нибудь прихватить на память о добром батюшке. Некоторые возвращались. Когда число воспитанников приблизилось к двадцати, мужской и женский монастыри предложили батюшке взять еще двадцать сирот, на содержание которых будут присылать провиант и средства. Инок и две инокини, в мирской жизни - бывшие педагоги, были переданы на лодку в наставническую помощь. Воспитанники приюта - беспризорники и бродяжки легко несли военно-монастырское послушание на субмарине, где всякому делу свой час: молитвам, занятиям, отдыху, играм, сну. Даже наказание - работы по приборке палуб и на камбузе - принимали с шальной радостью. Они впервые узнали любовь, ее преображающую и притягательную силу. Оказывается, они еще кому-то нужны. С тех пор минуло пять с небольшим лет.